Анатолий Кудактин: "Я - счастливый человек"

1 февраля пятидесятилетие своей работы в Кавказском заповеднике отмечает заслуженный эколог России, доктор биологических наук, профессор, академик РАЕ Анатолий Николаевич Кудактин. 

-Анатолий Николаевич, поделитесь секретом, как выбрать профессию, чтобы вот так, как Вы не менять место работы в течение полувека?

-Все просто. Я выбирал профессию осознано. Родом с Кавказа, родители работали на животноводческой ферме. На лошади с детства ездил. Для меня лес, горы и звери были своим, понятным окружением. Окончив Кировский сельхозинститут институт, получил специализацию – биолог-охотовед. По направлению отработал охотоведом на Урале в госпромхозе два года, получил там хороший практический опыт, но тянуло в родные места. Так, 50 лет назад я и попал в Кавказский заповедник. И если бы меня сегодня спросили, хотел бы я прожить другую жизнь, ответ короткий – нет. Конечно, не всегда все складывалось безоблачно, были трудности и проблемы, не раз мне предлагали новые места работы с большими зарплатами, но я всю жизнь шел по выбранной дороге. Я счастливый человек. Работа и хобби  для меня - одно целое. В отпуске занимаюсь тем же, чем и на работе: еду в новые места,  наблюдаю за животными. Для меня нет понятия какого-то другого отдыха, каждая встреча с природой – это новый опыт, новые знания, которыми я с радостью делюсь с другими и в то же время, это самое лучшее время провождение.

-А с чего начиналась Ваша работа в Кавказском заповеднике, как Вы стали главным «волчатником»?

- Еще во время работы на Урале во время летнего отпуска я приехал в Майкоп, понимал, что хочу работать в заповедной системе и в знакомых с детства местах. В то время директор Кавказского заповедника В.Г. Кореневский занимался переводом управления заповедника в Сочи, где планировал создать второй научный отдел, так как основная научная база оставалась в Майкопе, на северном склоне гор. Южный склон тоже нуждался в исследованиях и научном контроле. Он пригласил на работу несколько уже состоявшихся кандидатов наук: М.В.Придню, А.С.Солодько, Р.М.Симагину и трех молодых специалистов: Г.Н.Давыдова,  А.В.Дубеня и меня. У каждого было свое направление, мне же  директор  предложил заняться темой, как тогда это именовалось, борьбы с волками. О серых хищниках я знал не понаслышке, впервые встретился с ними еще восьмилетним мальчишкой, когда они таскали овец с фермы. Волк мне был интересен, хотелось понять, изучить его, поэтому, когда пришел вызов из Кавказского заповедника: с 1 февраля 1972 года приступить к работе, я не сомневался в решении. Наш научный отдел тогда располагался в небольшом помещении старого здания конторы Тисо-самшитовой рощи. В маленькой комнатке размещалось четыре научных сотрудника и лаборант, но к тесноте привыкнуть не успел, потому что почти сразу же отправился изучать своих подопечных в Восточный отдел заповедника, там было много волчьих семей. Вместе с Николаем Алексеевичем Миргородским, который в те времена работал лесничим Восточного отдела, мы отправились на лошадях на Умпырь. Там я начал изучать особенности, экологии и повадки волка, встретил в марте свое 25-летие. А в сентябре там же на Умпыре состоялась еще одна судьбоносная для меня встреча с профессором Дмитрием Ивановичем Бибиковым, который занимался проблемой волка на территории всех заповедников России. Вместе мы начали организацию исследований по изучению и управлению волчьей популяцией, что со временем помогло снять с заповедников обязанности  по плановому обязательному  истреблению хищника.

Но все это было еще впереди. В течение первых десяти лет работы мне удалось создать впервые в практике России карту размещения волчьих поселений в Краснодарском крае. Она нужна для того, чтобы знать, где живут волки. Так удалось снять незаслуженное обвинение с Кавказского заповедника, как «рассадника» волков в крае. Дело в том, что они (волки) консервативны, целыми поколениями живут в одних и тех же местах, а зная расположение волчьих семей, можно моделировать управление волчьей популяцией. Учет волков 2021 года подтвердил, что прежняя карта их расселения актуальна и сейчас. А в начале 80-х годов опыт создания аналогичных карт был использован во всех горных заповедниках Советского Союза, я был рад, что смог сделать это. В те годы, изучая волка, я понял одну важную истину: этот хищник не может жить запертым в пределах заповедника. А раз он живет и за пределами, то необходим более широкий подход к проблеме. И в процессе подготовки своей кандидатской диссертации, которая, конечно же, была посвящена волку Западного Кавказа, я доказал и считаю это очень важным принципом заповедной теории, что минимальная площадь заповедника не может быть меньше, чем ареал обитания волчьей семьи. Предположим, семья волков занимает территорию 15 тыс. га, меньше этого заповедник не может быть, иначе в нем не будет представлена трофическая пирамида, а значит, не будет полного состава и структуры экосистемы, следовательно, система не сможет существовать автономно, так как сохранить такой маленький кусочек природы невозможно. Я стал рассчитывать границы заповедника, с учетом ареала популяций крупных хищников, выходить с предложениями по увеличению его территории, созданию большой охранной зоны. К сожалению, многое из этих планов не удалось осуществить, а жаль, мы смогли бы намного эффективнее сохранять в естественном состоянии природные экосистемы гор Западного Кавказа. 

-Однако Вам удалось главное – реабилитировать волка.

-Да, в те годы действительно существовали планы по истреблению волка. Я же в своей диссертации, анализируя наблюдения и жизнеописания отдельных волчьих семей, особенности биологии волка, смог доказать, что тотальное преследование хищника, не приводит ни к чему хорошему. Проживающие на территории заповедника семьи волков живут в условиях устойчивого равновесия с другими животными, таким образом, формируется сложная коадаптированная система «хищник – жертва» и чужаков в свои границы они не пускают. Уничтожая «своих» волков, мы освобождаем нишу, которую занимают пришлые звери. Пока пройдет процесс их адаптации, они могут натворить немало бед. Эти мои доводы внимательно изучил пришедший в восьмидесятые годы в руководство заповедной системой Всеволод Борисович Степаницкий,  по его инициативе было принято постановление Министерства природных ресурсов о  снятии с заповедников обязанности по истреблению волков. Таким образом, в 1986 году мы прекратили истреблять волков на заповедных территориях. И, несмотря на предположения скептиков, что численность хищников сразу возрастет до немыслимых размеров, ничего практически не изменилось: волки заняли свою территорию, поделили ее, живут там семьями и сейчас, сами регулируют размеры популяции. Сейчас мы через волка практически возвращаем экосистему в сбалансированное состояние самоуправляемой территории, где эволюционные процессы должны проходить по законам природы с минимальным вмешательством человека. И я благодарен Сергею Георгиевичу Шевелеву, который возглавляет сейчас Кавказский заповедник, за то, что он правильно понимает наши задачи: охранять и изучать заповедную территорию, не вмешиваясь в проходящие в природе процессы.

-Получается, волк – Ваш главный приоритет в природе?

-Не только он. Четыре хищника всегда рядом со мной, всегда  в зоне моего внимания: волк, рысь, леопард и  медведь. С медведем тоже было много забот, до начала семидесятых годов на него активно охотились. Только в 1981 году в Краснодарском крае удалось ввести вначале лицензионную добычу, а потом и учет медведей, усилить его охрану. Проблема в том, что осенью в поисках нажировочных кормов значительная часть медведей выходит далеко за пределы ООПТ, где становятся объектами незаконной охоты. Поэтому я полагаю, что и сегодня проблема восстановления и сохранения популяции медведя до конца еще не закрыта, есть над чем работать. Из тех же далеких семидесятых и мой интерес к леопарду. В те годы ко мне на практику еще будучи студентом приезжал будущий директор Всемирного фонда дикой природы (WWF России) Игорь Евгеньевич Честин. И мы вместе мечтали о возрождении  на Кавказе, а именно в заповеднике, утраченной популяции переднеазиатского леопарда. Но в те годы идею не поддержали в природоохранных организациях. И мы вернулись к этой мечте уже вначале двадцать первого века, подключив к решению проблемы Российскую академию наук. Счастливым стечением обстоятельств для нас стало и выдвижение города Сочи в качестве столицы Зимних Олимпийских Игр. Возвращение краснокнижного леопарда  в качестве основного экологического события очень заинтересовало и представителей МОК, и российских организаторов игр. Наш  проект получил необходимые средства и был запущен. Сейчас он продолжается, конечно, есть проблемы и сложные ситуации, но я надеюсь, что смогу увидеть тот момент, когда уже в дикой природе фото ловушка зафиксирует самку леопарда с котятами.

-Какие еще важные проекты удалось осуществить за эти заповедные полвека?

- За эти годы было немало интересных проектов, в которых посчастливилось участвовать. В 1979 году по заданию Сочинского горкома партии мы с Михаилом Васильевичем Придней впервые начали подготовку проекта первого в России будущего национального парка, сделали обоснования, описали границы. Материалы наши были переданы другим организациям для подготовки документации и спустя пять лет, в 1983 году, в правительстве был подписан документ о создании Сочинского национального парка. В 1986 году мы построили в центре заповедника на Джуге биостанцию для круглогодичного наблюдения и мониторинга состояния окружающей среды. Я мечтал организовать там  настоящий биосферный полигон, работа которого была бы полезна всем заповедникам, но тогда мы, видимо, еще не были готовы к решению такой глобальной проблемы. Хотя задача эта очень важна и актуальна и в настоящее время. В 1996 году мои многолетние исследования крупных  хищников Западного Кавказа по предложению профессора Д.И. Бибикова  стали основой  докторской диссертации. Все это лишь видимые вехи, а между ними годы кропотливой работы, экспедиций, исследований, находок и потерь.

-Можно ли говорить о преемственности ученых, изучающих природу Кавказа?

-Безусловно! Без этого не было бы движения науки. Еще в те времена, когда я только пришел в Кавказский заповедник, мне запомнилась фраза старших коллег: каждый научный сотрудник, проработавший хотя бы 10 лет должен обязательно оставить свой след, написать монографию, которая останется будущим поколениям «научников».  Труды наших предшественников стали надежной базой для нас.  Я и сам многому научился на трудах А.А. Насимовича, С.Г Калугина, К.Ю Голгофской, В.А. Котова, В.Н. Александрова и многих других. Сейчас стараюсь выполнять наказ старших: опубликовал монографию о волке, в типографии готовится к выпуску монография о медведях. Буду считать выполненной своей миссию, когда напишу еще две монографии: по крупным кошкам и по шакалам, то есть опишу   основных хищников Кавказа. И если «научники» нашего поколения напишут современные монографии о зубрах, оленях, турах, сернах и также о растениях – это будет хороший вклад Кавказского заповедника в развитие всей заповедной системы. Придет пора нам уходить, но научные работы будут помогать молодым ученым и через тридцать, и через пятьдесят лет познавать мир природы Кавказа. Кстати, молодых ученых тоже надо бережно и усердно выращивать, как когда-то приводили в науку нас. Дмитрий Иванович Бибиков, которого я считаю своим учителем и наставником, после моей защиты докторской диссертации взял с меня слово, чтобы я сам продолжал начатые исследования и подготовил для нашего направления науки молодые свежие кадры: не менее 10 кандидатов наук и 5 докторов наук. Учителя давно уж нет, но я его наказ выполняю: уже подготовил 8 кандидатов и 3 докторов наук. Наука должна жить и развиваться.

-Как изменился Кавказский заповедник за последние пятьдесят лет, какие задачи, на Ваш взгляд,  сегодня самые актуальные?

-Конечно много изменений: новая инфраструктура, изменилась система охраны, улучшилась материальная база, появились мобильная связь, интернет, фотоловушки, о которых мы раньше и мечтать не могли. Но никто и ничто не заменит на заповедных территориях нашего помощника - лошадь, всегда будет проводиться  ремонт троп, мостов, домиков. Если говорить о первоочередных задачах, то хотел бы сравнить заповедник с островом, окруженным большой туристической агломерацией, которая будет еще больше расширяться. Здесь возникает резонный вопрос, а почему все природопользователи вокруг заповедника не платят ему ренту за пользование его ресурсами? И очень важно не только строить планы на ближайший год, но и разрабатывать длительную стратегию развития заповедника, рассматривать и оценивать, как в дальнейшем это окружение может повлиять на его экосистемы, на структуру животного мира, миграционные пути. Хотелось бы прийти все-таки к созданию модели горной экосистемы, она  даст возможность понять, к каким последствия приведут те или иные изменения и как отразятся на всех системах заповедника.

-У Вас есть мечта?

-Есть. И ей уже почти пятьдесят лет. Хочу увидеть в дикой природе малышей леопарда. Если сбудется, значит, я действительно самый счастливый человек.